Медведь-миссионер
Медведь (я не пойму, каким манером)
Назначен был в лесу миссионером.
Сам Слон Топтыгину все нужное вручил
И толстым хоботом его благословил.
Все знали: Миша ревностен и строг,
Читает книжки (даже между строк),
Умеет постоять за истинную веру,
А значит, все его последуют примеру.
Слон через год гонца к Медведю шлет
И вызывает его, значит, на отчет.
С собой Медведь привел свою общину:
Двух зайцев
Хорошая страна!
Другой такой страны я сам не знаю,
Где столько грязи каждый Божий год
Ее интеллигенты изливают
На всю свою страну и собственный народ.
Пытаются помыть "немытую Расею"
Потоками ругательных словес,
Как будто можно вымыть грязью сею
Хоть что-то. Или в них вселился бес?
И где вы видели, и где о том слыхали,
В какой-такой неведомой стране,
Чтоб так о своей родине писали,
Как пишут
Пастух и сто овец
Церковности ревнитель, милый брат,
Боюсь, что ты не слишком будешь рад,
Коль притчу старую скажу на новый лад.
Уж ты меня прости. Быть может, пригодится
Тебе и эта странная страница.
--
Жил-был пастух и сотня с ним овец,
И поступал он с ними, как отец.
Но как-то раз они вдруг испугались
И по полям все дружно разбежались,
А может белены какой-то съели,
И вдруг все сразу одурели.
Осталась
Не странная любовь
Люблю отчизну я, но странною любовью
(М. Ю. Лермонтов)
Люблю отчизну я не странною любовью,
Ей странная любовь, поверьте, не нужна.
И поле славы, политое кровью.
И грозный вид двуглавого орла.
Александрийский столп, Исакия громаду.
И поступь славную ее богатырей,
И ядерный кулак, и флотскую громаду,
И память славную прославленных царей.
И не мешает этому нисколько
Бедняк и червяк
На белом свете жил один бедняк.
И нищета его достала так,
Что, право же, тут впору утопиться,
Повеситься иль застрелиться.
Вот в поле наземь грянулся бедняк,
Лежит и плачет. Смотрит: вдруг червяк
Из норки из своей проворно выползает,
И носом к носу бедолаге возвещает:
"Ну, что ты плачешь, друг! Твоя беда
Отхлынет, словно вешняя вода,
Быть может, и с тобой... Да что такого?
В конечном жребии нет выбора